Многочисленные изменения в таможенном законодательстве, попытки «улучшить и модернизировать» процедуру взаимодействия участников ВЭД и сотрудников ФТС — все это, к сожалению, не более чем «хорошая мина при плохой игре». На деле же таможенная служба не борется с нарушителями с помощью СУР, КП и прочих «систем контроля», а просто добирает разворованные из бюджета при попустительстве ее же сотрудников платежи за счет добросовестных участников ВЭД… REGTime продолжает разговор с постоянным автором сайта, генеральным директором компании «БрянскИнтерТранс» Александром Вержбицким.
— О том, насколько хороша и полезна система управления рисками — в том числе (и в первую очередь) и для участников ВЭД, сказано много… Но, в основном, со стороны ФТС. А каково на этот счет мнение непосредственно участников ВЭД?
К СУР — системе управления рисками — в ее нынешнем виде нас подводили долго. Объясняли это тем, что вдумчиво «изучали опыт таможенных служб других стран». Что ж, сама по себе СУР — при грамотно выстроенной, четкой и предсказуемой системе предотвращения таможенных правонарушений — это правильный инструмент, и этого факта никто никогда не оспаривал, как никто никогда не выступал против права таможенного органа на таможенный контроль. Другой вопрос, что система должна быть предсказуема, необременительна и основана на достоверной, проверенной информации, поступающей в режиме реального времени в сотрудничестве с другими ГКО и от таможенных служб других стран — начиная с загрузки и прохождения их выездных МАПП. Плюс к этому, она должна основываться еще и на информации, получаемой на внутреннем рынке. Вот в этом случае, я думаю, никто не оспорит высказываний руководителя ОНРиОК г-на Вячеслава Голоскокова по поводу рамочных стандартов безопасности и т. д. Вот только у нас, к сожалению, методики и подходы пока все еще только разрабатывают.
Получается, все у нас, к сожалению, сложилось по принципу «хотели как лучше, а получилось…» — и в итоге участники ВЭД стали заложниками произвола со стороны сотрудников ФТС.
— Неужели сегодня в деятельности таможенной службы для участника ВЭД нет ничего действительно положительного?
Таможенные службы уже давно поняли: основные поступления в бюджет и его пополнение с импорта, который весьма высок, возможны только в том случае, если взять под «свой контроль» таможенную стоимость товара, «стоимость сделки».
Наверное, многие согласятся со мной в том, что для бизнеса не так уж обременительны различные процедуры и помещение товара по ним (за исключением ряда вопросов переработки в нетаможенной территории в части идентификации товаров). Нет проблем с подачей ДТ и всем, что с этим связано. Даже платежи в настоящее время не создают таких проблем, как это было раньше: все «летает», главное — внеси их, правильно указывая реквизиты. Есть система платежных карт, позволяющая проводить платежи в электронном виде, что тоже облегчает жизнь участникам ВЭД.
Да, еще есть проблемы в получении класс-решений и выпуска многокомпонентного оборудования. И, я думаю, эту «золотую жилу» ФТС согласится упростить еще нескоро, тем более, с учетом того, что теперь участник ВЭД будет еще и платить за это. Но даже сроки выпуска и проведения досмотра доставляют сейчас не особенно много проблем для участников ВЭД. Все проблемы мы, в основном, получаем при проверке таможенными органами заявленной таможенной стоимости с использованием СУР.
— По Вашему мнению, в чем сегодня основной минус деятельности ФТС? Что бы Вы назвали фундаментом ее неповоротливости и предвзятости к участникам ВЭД (естественно, добросовестным)?
Проблема, о которой мы говорим, началась много раньше — с компетенции принятия стоимости на уровне связки «пост — отдел – управление — комитет», когда ГТК, а впоследствии ФТС попытались поставить под свой контроль наиболее налогоёмкие товары, а также товары, подверженные частым таможенным правонарушениям. Обратите внимание: не пресечь возможные злоупотребления в этой области, а поставить под контроль.
А ведь ФТС должна стоять на страже экономических интересов государства! Вот только стража эта стала активно применять такие понятия, как «компетенция принятия таможенной стоимости», «места доставки», «сетки». Коррупционные соблазны и нарушения здесь были так велики, что МЭРТ во главе с г-ном Грефом отменило опасную практику. Бизнес вздохнул свободнее… Но в таможенную практику тут же были внедрены ценовые риски, контрольные профили, началась борьба за индекс таможенной стоимости (ИТС). И вот результат — вся нормативная база начала выстраиваться под «собирание платежей любой ценой».
Потом в руководство ФТС пришла, так скажем, «новая команда». Старый Таможенный кодекс подвергли резкой критике за то, что «он был принят при непосредственном участии бизнеса». Правда, почему это плохо — так и не объяснили. Зато при принятии нового ТК ТС и 376-го Решения КТС успешно пролоббировали, внесли и приняли ряд таких изменений в законодательство, которые, по моему мнению, только ухудшили положение участников ВЭД, сделав их, по сути, бесправными перед произволом со стороны чиновников ФТС.
Сначала были изменены принципы ст. 323 ТК РФ, исчезли консультации с таможенными органами (ушли от обезличенной ценовой информации). Затем появились редакции «признаков» в ст. 69 ТК ТС. Появилась ст. 198, в соответствии с которой экспертиза производится при условии внесения обеспечения. Ст.143 прописала виды экспертиз, ст. 139 «размыла» сроки проведения экспертизы, в тот же перечень вошли гл. 18 и ст. 99, ст. 201…
Всё это вместе законодательно закольцевало выпуск товара участника ВЭД только через обеспечение при несогласии таможенного органа с заявленной таможенной стоимостью и кодом товара и дало инструменты внесения обеспечения. Естественно, «попутно» пополняя бюджет. Но, поскольку порядок декларирования, контроля и корректировки устанавливался решением КТС, надо было все это подвязать под гл. 18 ТК ТС, под СУР. В связи с этим было принято, я думаю, самое необдуманное, противоречащее и Соглашению от 2008 года, и международному праву, установленному статьей VII Генерального соглашения по тарифам и торговле 1994 года (ГАТТ 1994), 376-е решение. Тогда же в п. III Порядка проведения дополнительной проверки был внесен признак недостоверности декларирования таможенной стоимости с использованием СУР и ее ценовых рисков. А завершился процесс изменением сроков принятия решения по таможенной стоимости до 30 дней, что заблокировало на сегодняшний день п. 2 ст. 69 и п.16 гл IV Приказа 272 и дало возможность коррупционных действий сотрудникам ФТС. В 2012 году был издан Приказ ФТС № 2688, не влияющий напрямую на определение таможенной стоимости и относящийся к СУР. Однако если мы прочтем п.п.3 п.1 этого документа, то увидим следующее: любое проведение дополнительной проверки и таможенной стоимости (а это — увеличение и так немалого срока выпуска), приводит еще и к дополнительным финансовым издержкам для участника ВЭД.
— И в результате…
В результате участник ВЭД стал «рабом» процедуры пополнения бюджета за счет определения таможенной стоимости товара, а таможенные органы получили инструмент давления на участника ВЭД. По сути, у нас в настоящее время «стоимость сделки» оспаривается таможенными органами на основании произвольной, фиктивной стоимости товара, то есть ФТС не борется с нарушениями в определении таможенной стоимости, а, по сути, использует СУР и «стоимость сделки» как антидемпинговую меру – и эта мысль, кстати, проскользнула в одном из интервью г-на Голоскокова.
У нас уже исчезло из обращения понятие «стоимость сделки», зато прижился термин «проходная стоимость» и оформление под «риск». За эти годы вырос в разы объем «серых схем» и «уклонения от уплаты платежей», увеличилась «оффшоризация ведения ВЭД». КП и «риски», корректировка таможенной стоимости — все это стало использоваться для уклонения от уплаты таможенных платежей. Но самое страшное, что, на мой взгляд, произошло за это время «благодаря» действиям ФТС — изменение сознания у участников ВЭД от «мы готовы доказывать таможенную стоимость, подскажите, какие нужны документы от продавцов», как это было в период с 2003 по 2009 годы, до «оформляйте сами, привезите хоть без документов — главное, чтобы дешевле, а с проверками мы сами решим».
Неужели экономический блок правительства не видит (или просто не хочет замечать?), что значительная часть импортируемых товаров из разных товарных групп, имеющих разные качества и технические характеристики, в нашу страну попадает через оффшоры — на условиях поставок групп С, D с отсрочкой платежей дней на 180, да еще и все, как один риск + минимальный процент к ним? Неужели контролирующие ФТС органы не обращают внимания на такую странность: все то, о чем я сказал выше, сосредоточено, как правило, на одних и тех же таможенных постах? Неужели статистика ВЭД не показывает разницу заявленных к оформлению товаров и реализованных на нашем рынке, говоря иными словами — абсурдность «ценовых рисков»? Как и принятие г-ми Голоскоковым, Подопригорой квартальных КП по таможенной стоимости, когда прямые контракты от заводов-производителей оформляются по цене сделки не один год. При этом посты, на которых происходило оформление, всегда принимали заявленную стоимость, а тут вдруг — с изданием перечисленных выше писем — стали обнаруживать, что стоимость не доказана и требуется дополнительная проверка.
Но ведь начальники постов несут ответственность за неисполнение данных КП, они должны представлять отчет в вышестоящие органы об исполнении данных КП. Неужели не видно, что потом, после вывода из данных КП товаров, таможенные органы возвращают участникам ВЭД все внесенные деньги? Незаметно, что если по данным КП производится корректировка, то участники ВЭД в основной своей массе выигрывают дела по корректировкам таможенной стоимости и возвращают себе суммы дополнительно взысканных платежей? Вот только возвращает эти суммы бюджет, плюсуя к ним возмещение убытков и судебные издержки. Все это негативно сказывается на развитии бизнеса и никак не ведет к упрощению, ускорению, улучшению климата и так далее.
Лично мне эти письма по «квартальным КП» с символами А, С, D вообще кажутся очень странными. По сути, хотя я могу и ошибаться, они имеют признаки НПА (нормативно-правового акта), так как распространяются на все подразделения ФТС, уполномоченные принимать ДТ, и на всех участников ВЭД на территории РФ, по сути, устанавливая ограничения. Непонятно при этом, на каком основании по данным письмам фактически устанавливаются квоты на ввоз товаров из данного перечня для определенных таможен. Очень бы хотелось, чтобы данные документы были проверены, так как не слишком ясно, чем могут отличаться документы, предоставленные для подтверждения таможенной стоимости у крупных импортеров товаров из списка данного письма, и аналогичные документы у мелких импортеров, как непонятны и странные совпадения «выборочности» применения к ним СУР.
— Что бы Вы предложили в данной ситуации? Каким образом, по Вашему мнению, можно извлечь ФТС из «варки в собственном соку»?
Может, стоит рассматривать данное письмо не как борьбу с занижением таможенной стоимости товаров, а как банальное лоббирование интересов и предоставление преимущества по ведению бизнеса крупным импортерам определенных товарных групп? Давайте откроем базу «Мониторинг-Анализ» (хочу обратить внимание на то, что эта база, отражающая импортные и экспортные операции на территории РФ, используется крайне редко в связи с её закрытостью для обсуждения и анализа взаимоотношений бизнеса и ФТС). Там есть, на что посмотреть многим ГКО.
Центробанк, например, мог бы выявлять банки, активно работающие с «серыми схемами оформления», и проводить в них проверки, сверяя открытие паспортов сделок через оффшорные контракты, а также фирмы, работающие в Европе без НДС, с заявленной стоимостью участников ВЭД под «риск».
Счетная палата — отслеживать ДТ, предоставляемые при отчете по госзакупкам, выявляя, где в отчетах на закупку нового высокотехнологичного оборудования ДТ с «зеленым горошком» и техникой б/у, а также куда и через какие оффшоры и банки проводились платежи и выводились деньги.
Правоохранительные органы могут обратить внимание на странное совпадение, когда проводится оформление под «риск» через оффшорные контракты значительного массива ДТ в одних и тех же таможенных управлениях и на одних и тех же таможенных постах, сравнить эти факты и понять степень криминализации определенного бизнеса, вычислить, в каких секторах может возникнуть социальное напряжение.
Налоговые органы, раскрыв в полном объеме ДТ, поступающие к ним в бухгалтерской отчетности, могут и отсеять недостоверные ДТ, и сравнить реализацию товара по стоимости, количеству, качеству, ассортименту, торговым маркам, стране производства, заводам-производителям, а это позволит выявлять фирмы-однодневки и компании, уклоняющиеся от уплаты налогов…
А потом можно будет и задать сотрудникам ФТС резонный вопрос: если все эти нарушения можно выявлять, анализируя данную базу, почему ФТС России ничего не делает для искоренения данных нарушений и вообще неохотно координирует свою работу с деятельностью других ГКО по искоренению данных нарушений? Почему таким странным и «беззубым» выглядит пост-контроль со стороны ФТС, который основан не на выявлении всей цепочки занижения таможенной стоимости и дальнейшем выходе в судебный процесс с предоставлением документов, выявляющих факт уклонения от уплаты таможенных платежей, а на корректировке таможенной стоимости, кода товара – позиции, заведомо проигрышной в судебном процессе? И почему в течение столь длительного времени таможенные органы, всегда с гордостью рапортующие о «выявлениях» и «раскрытиях», не используют главу 46 311-ФЗ? И есть ли вообще результаты нашего ФТС РФ на постконтроле с применением ст.168 311 ФЗ? И есть ли в практике ФТС (и прочих наших органов госконтроля) хоть один случай, когда они, как минимум, пытались признать фиктивность сделки на пост контроле с привлечением к ответственности конечного выгодоприобретателя товара?
Почему проблему «серых схем оформления» ФТС России никогда не выносит на обсуждение, хотя это — одно из самых распространенных таможенных нарушений в зоне действия ФТС по уклонению от уплаты таможенных платежей, и почему эта тема, наоборот, скрывается, а на обсуждение выносится «интернет-торговля», «посылки», «челноки», «АСМАП»? Если мы просто проанализируем объем оформления товаров в данной схеме, если реально отнесемся к «зеркальной статистике» с нашими торговыми партнерами, то выяснится, что все эти «интернет-торговли», «посылки» и «челноки» — просто слезы по сравнению с тем объемом оформления и реализации импортного товара, который присутствует на российском рынке.
Мне кажется, что в представлении ФТС значительная часть трудоспособного населения страны — это люди, которые получают посылки, покупают товары через интернет при среднем чеке 250 евро, и работают «челноками», нелегально перевозя товар через границу. Очень хочется при этом спросить: неужели это они везут весь товар на рынки, забивают всевозможные склады, моллы, гипермаркеты, универмаги, торговые дома?
— Получается, столь активно рекламируемая таможней система управления рисками — не более чем очередной тормоз в системе ВЭД?
Мое личное мнение: деятельность СУР в ее нынешнем виде в решении вопросов, касающихся таможенной стоимости товаров, похожа скорее на «крышевание серых схем оформления», нежели на реальную борьбу с занижением таможенной стоимости товаров, из-за которого бюджет нашей страны недополучает триллионы недоначисленных платежей в год.
За счет внедрения в СУР понятия «ценовых рисков» ФТС России пустила весь наш бизнес на недостроенный мост, с которого можно запросто провалиться в пропасть. Думаю, давая индульгенцию ФТС, руководство страны ждало от использования СУР конкретных результатов: легальности, выявления и искоренения таможенных правонарушений и выявления фактов нарушений для отстаивания экономических интересов государства, прозрачности всего процесса ВЭД, вывода из «контрабандных» и «серых схем» оформления и легализации данных потоков, направления их в правовое поле, а также прозрачности в части контроля другими ГКО над участниками ВЭД и, естественно, легальности бизнеса участников ВЭД во всех его формах.
К сожалению, как мне кажется, как раз эти цели и не были достигнуты. Скорее, наоборот: мы получили систему, которая скрывает факты уклонения от уплаты таможенных платежей за счет «ценовых рисков», «проходной стоимости» и способствует расширению «серых схем» ведения ВЭД, то есть, по сути, включилась в обслугу «либеральной» оффшорной системы экономики. При этом руководство страны так и не получает от ФТС России конкретных фактов для защиты экономических интересов государства и, как мне кажется, очень слабо может оперировать этими данными при ответе на всевозможные санкции против нашей страны.
Пример: наши германские партнеры озвучивают падение товарооборота между нашими странами на 10%. Таможня даёт свои собственные данные — нет, докладывают они руководству страны, только на 6%. Но мы знаем точность и пунктуальность германских партнеров. Куда-то «пропали» 4%. Где они осели и почему не учтены? Как они определялись — по поданным ДТ на германские товары? Сумма огромна. То есть данные от ФТС ставят руководство нашей страны в неприятные ситуации при общении с экономическими партнерами.
И моё давнее и глубокое убеждение — необдуманное внедрение ценового СУР в работу таможенных органов привело к снижению професионализма сотрудников таможенных органов. Оно стало одной из причин коррупции в таможенных органах. Оно уже давно не отвечает требованиям защиты экономических интересов нашей страны.
— Вы много раз говорили о том, что не считаете себя теоретиком таможенного вопроса. Так как подобные выводы подтверждаются на практике?
Приведу в качестве примера страны Балтии, в которых значительная часть бюджета пополняется за счет транзитных потоков через их порты и таможенные склады. На товары, поставляемые на наш рынок, производится изменение прав собственности через оффшорные контракты и иностранные компании, работающие без возврата НДС, а таможенная стоимость занижается. Также происходит подготовка под изменение страны происхождения и кода товара.
Таковы новые «европейские ценности» для легализации преступных доходов. При этом ряд этих стран может позволить себе смело стоять в первых рядах на выставление санкций в наш адрес, а мы не можем или стесняемся применить к ним ответные меры. Или, может быть, есть кто-то, кто не хочет доводить до руководства страны определенные данные, поскольку при этом будут задеты чьи-то интересы? А если вспомнить, что в отношении ряда этих стран ФТС России выставляла риски, которые быстро снимались, и ограничивалась «полумерами», хотя переоформление с занижением стоимости там происходит до сих пор, картина вырисовывается и вовсе неприглядная.
Обратите внимание: не так много российских или иностранных компаний готовы как, например, Canon, открыть информацию по импортируемому товару, реализуемому на российском рынке. Многие, как только слышат задаваемые вопросы, сразу «впадают в ступор» и, как мантру, твердят одно: «не ведем хозяйственную деятельность, а только следим за развитием дилерской сети», «отдали процессы на аутсорсинг, являемся законными приобретателями» — что интересно, своего же товара со своими торговыми марками, только через фирмы-«прокладки», которые везут этот товар через «оффшорные» контракты и, как правило, под «риск». Благодаря ФТС РФ и безнаказанности, которая допускается с ее стороны, в процесс реализации «серых схем», помимо российских предпринимателей, включились многие наши иностранные «партнеры». И оказалось, что никакой европейской порядочности, законности, цивилизованности у многих просто нет. Почему-то эти наши «партнеры», которые учат нас демократии и цивилизованному ведению бизнеса, решили, что на нашей территории можно делать то, что у них просто недопустимо: уклоняться от уплаты таможенных платежей, налогов, выводить преступно заработанные деньги, а главное — не нести никакой ответственности за это. Когда же государство (обратите внимание, отнюдь не в лице ФТС) пытается защитить свои экономические интересы — у нас же в России у этих якобы партнеров сразу нашлись защитники, застонавшие: «сыру не поедим», «одежду не купим», «покушение на европейские ценности». А то, что многие из этих товаров завезены в нашу страну с нарушением таможенного законодательства, все предпочитают не замечать. И это притом, что, похоже, не так их и мало — этих «партнеров», и не так плохо они на этом заработали, если могут оплачивать и вести такие кампании. Главное для них, как мне кажется, не лишиться преступных доходов!
— Как же повело себя ФТС в этой ситуации?
Скажем так, не лучшим образом. Служба просто замалчивает факты уклонения через «серые схемы» таможенных платежей, а с помощью всевозможных СУР, КП не борются с нарушителями, а просто добирают разворованные при их попустительстве из бюджета платежи за счет добросовестных участников ВЭД и давления на них, а потом бодро рапортуют о выполнении плана. С кем сравнить ФТС в данной ситуации, мне трудно сказать сразу, но если в 80-х годах сколько и с кого получать — решали на всяких «сходняках» и по «понятиям», то сегодня Федеральная таможенная служба решает, с кого и что получить, с помощью всевозможных «сопроводительных писем», «докладных записок» — например, от 08.09.14 №01-30/42655, от 05.09.14 №22-08/2354 и других писем в том же «жанре». И никто за это никакой ответственности не несет, более того, никто уже даже не обращает на них внимания!
Мне, как представителю бизнеса, очень хочется задать вопросы людям, принимавшим эти решения: действительно ли в этих списках так много нарушителей таможенного законодательства? И если да, то какие меры приняты к ним, а также к сотрудникам таможенных органов, которые их оформляют, к начальникам функциональных отделов, которые всё это время не контролировали посты, а ослабили «таможенный контроль в рамках системы управления рисками», и как это могло произойти, если СУР так надежен и действен?
Ведь это уже не в первый раз руководство ФТС само подкладывает мину под СУР. Сначала было «предварительное информирование» — система, которую активно лоббировало и в конце концов внедрило ФТС, и которая при этом не дает по сути ничего ни в ускорении оформления, ни в искоренении и выявлении таможенных правонарушений, поскольку не интегрирована в процедуру выпуска ДТ и обмен информации с другими таможенными органами и ГКО. К тому же, в этой системе оставлена лазейка для нарушений в нейтральной зоне — то ли ввиду низкой квалификации людей, ее разрабатывавших, то ли умышленно: «предоставление информации в месте прибытия на территорию ТС», т.е. предварительная информация, как и сама СУР, может начинать работать только с момента прибытия на таможенную территорию ТС. И что это ускоряет? И как может выявлять нарушения, если СУР и так все время работала с момента прибытия товара на территорию ТС, а при подаче ДТ в месте доставки СУР по новой запускает выявление рисков, так что никто не мешает минимизировать меры в месте доставки. Поэтому инспектор, например, при подаче ПРД, не доводит ДТ до списания платежей и не минимизирует «риски» — зачем делать двойную работу? Они просто присваивают номер и откладывают ПРД в сторонку. При этом вовсе не факт, что выпускать ПРД будет тот же инспектор, который ее принимал, а всю ответственность понесет выпускающий — он будет сам все отрабатывать по СУР. А все это в общем никак не приближает ФТС к сокращению времени выпуска ДТ.
Второй раз мы услышали о том, что «в ЦЭД упал таможенный контроль». Правда, как он мог упасть, если СУР так надежен, да еще и предварительное информирование такое нужное — мне неясно, но есть свое мнение на этот счет: ЦЭД стал для законопослушных участников ВЭД возможностью уйти от давления с определенных таможенных постов и выстроить оформление с учетом сокращения логистических издержек. Это-то, судя по всему, очень кому-то не понравилось. Проще говоря, кто-то лишился определенной категории доходов, так что, я думаю, мы еще увидим попытку закрыть ЦЭД под каким-нибудь благовидным предлогом, ограничить работу по определенным группам товара или оставить определенные, так сказать, «подконтрольные ЦЭД», на которых и будет проходить оформление для «своих», но «под контролем», дабы восстановить упущенные потери таможенного контроля. А обнаружить это можно, как раз вновь открыв базу «Мониторинг-Анализ».
Ну, об объяснении мотивации «обеспечения транзита» при действующей СУР и предварительного информирования говорить не приходится.
Сегодня СУР в ее нынешнем виде уже стала страшилкой для многих иностранных предпринимателей: недавно на международной конференции по сближению бизнес-интересов России и Ирана один транспортник сказал иранским предпринимателям: «Хотите везти мебель — будьте готовы к тому, что если стоит доллар, вносить в обеспечение надо десять, потому что у нас — СУР»! И надо было видеть лица потенциальных бизнес-партнеров, да и лицо модератора этой конференции. А потом еще один представитель декларанта начал рассказывать про выписки из биржи, и тут уж иранские предприниматели вообще скисли, так и не поняв, какая связь между биржей и мебелью, не являющейся биржевым товаром – и это еще и притом, что у них и так хватает проблем при ведении финансовых расчетов между нашими странами. Неужели подобного рода шаги нашей таможни могут улучшить бизнес-климат?
