30 октября прошлого года, на встрече с молодыми инноваторами, президент Дмитрий Медведев признался, что, когда слышит про таможню и ее «дурацкие» требования, ему «хочется взять и кинуть микрофон в стенку». На январском заседании комиссии по модернизации уже в этом году глава ассоциации РАТЭК Александр Онищук представил основные претензии предпринимателей к таможне: «Мы не как партнеры рассматриваемся, а как потенциальные нарушители» и заявил, что задача таможни — по-прежнему выбивание денег.
Почему именно таможня воспринимается, как барьер для модернизации российской экономики? Об этом мы беседуем с генеральным директором компании «БрянскИнтерТранс» Александром Вержбицким, который на «таможенных фронтах» с 2004 года — его фирма является одним из участников внешнеэкономической деятельности, учредителем таможенного представителя.
– Александр Александрович, поскольку ваша компания является получателем по внешнеэкономическим контрактам, работающим уже много лет, вы, можно сказать, являетесь экспертом по болезням таможенной системы. Действительно ли таможня является угрозой для инвестиционного климата, как об этом говорят пессимисты?
— Президент России Дмитрий Медведев на заседании комиссии по модернизации хорошо сказал: «Задача таможни не заключается в том, чтобы только собирать денежные средства в казну. Таможня должна быть тоже интегральным механизмом помощи и поддержки предпринимательства в стране, а не барьером».
Но на практике российское государство требует от таможни главным образом сбора средств в бюджет — и с каждым годом поднимает планку, планируя расходы, заставляя таможню прибегать к фискальным мерам администрирования. Усилия ведомства скорее направлены не на упрощение и ускорение таможенного оформления, а на выбивание денег из участников ВЭД путем корректировки таможенной стоимости, внесения обеспечений, класс-решений, затягивания оформления и прочего. У нас в России — и я думаю, что только у нас — таможенное администрирование превратилось в «таможенное мытарство» для законопослушных участников внешнеэкономической деятельности. Даже у наших партнёров по Таможенному союзу — в Белоруссии и в Казахстане — процедуры прозрачнее, скорость таможенного оформления, оперативность принятия решений выше. Наше же российское таможенное администрирование выливается в такие значительные финансовые издержки для участников ВЭД, что они — издержки — серьёзно отражаются на стоимости товара для конечного потребителя. Я даже опасаюсь, что, как только появится возможность производить таможенное оформление нерезидентов у наших партнеров, то законопослушные участники ВЭД и крупные налогоплательщики могут уйти из зоны действия ФТС России и перенести оформление к нашим партнерам по Таможенному Союзу. Тогда в зоне действия ФТС останутся экспортеры, привязанные географически (они дают более половины «таможенной» части российского бюджета), и так называемые «серые схемы» — явление, которое таможня не может (а может, и не пытается) искоренить.
— О «серых схемах». Глава Федеральной таможенной службы (ФТС) Андрей Бельянинов утверждает: «37% компаний проводят одну внешнеэкономическую сделку, 77% компаний проводят операции с созданием фирм-однодневок. И только 20% компаний дают 70% таможенных сборов». Он оправдывается или околотаможенный бизнес действительно таков?
— Любые цифры должны быть не огульными, а конкретными. В любом виде бизнеса всегда есть одноразовые поставки — это во-первых. Во-вторых, г-н Бельянинов не указал, сколько процентов компаний пытались работать по прямым долгосрочным контрактам, но после первого общения с российскими таможенными органами прекратили существование — или по этой же причине стали ввозить товар по «серым схемам». Это то, против чего я всегда выступаю — «серые схемы». Поверьте специалисту — таможенные органы сами сделали очень много для укрепления этих схем. Например, необдуманно внедряя ценовые риски и контрольные профили (КП) и приняв их за основу таможенного контроля при принятии решения по таможенной стоимости, таможенники породили настоящий снежный ком нарушений таможенного, валютного, налогового законодательства, внедрилось понятие «проходная стоимость» на этом и держатся «серые схемы». Созданы самые благоприятные условия для коррупции и криминализации околотаможенного бизнеса. Стоимостной риск и КП — это фиктивная произвольная цена, они уже давно не отражают положение дел, не учитывают условия производителей, экономической обстановки в стране, уровня заработной платы, стоимости сырья, энергоресурсов, позиционирование торговых марок. А главное — эта цена не привязана к контрактам, к условиям поставки, оплаты, к количеству поставляемого товара и т. д. Некоторые критерии рисков вообще ошибочны. Самый наглядный пример: ноутбуки не могут измеряться в килограммах! Ведь чем они легче и «напичканнее», тем дороже. А на российской таможне — измеряются. У нас до сих пор товары премиум-класса пытаются сравнивать с товарами эконом-класса, и на основании этого выставлять обеспечение.
Любая таможенная стоимость должна заявляться на основании количественно определяемой и документально подтвержденной информации. Но у нас, ввозя товар при прямой поставке ниже ценового «риска», ты должен собрать кучу подтверждающих документов — и то не факт, что тебя выпустят, что называется, без обеспечения.
А завышая таможенную стоимость на минимальный процент от «риска» или до «проходной стоимости», уклоняясь от уплаты таможенных платежей при «минимизации», уменьшая цену закупки в транзитной стране и ввозя товар через оффшорный контракт на «фирму-прокладку» — можно выпуститься с одним инвойсом по цене сделки в течение часов. Это и есть «серый вариант».
База «Мониторинг Анализ», которая применяется сейчас на таможне, выстроена в ряде случаев на фиктивной произвольной стоимости товара, ее надо обновлять за счет достоверной и документально подтвержденной информации. Ведь цепляясь за риски, за систему «Мониторинг Анализ» и ограничивая законопослушных участников ВЭД, ввозящих товар ниже рисков, всевозможными «обеспечениями» и «корректировками», таможенные органы недооценивают или скрывают настоящую опасность для государства — огромный процент оформления импорта через серые схемы с помощью фирм-однодневок как раз через риски и КП. О чём, собственно, и говорит Андрей Бельянинов, приводя свои цифры.
— С этим можно бороться?
— Нужен комплексный подход к этой проблеме. Необходимо обдуманно увеличить ценовые «риски» в отношении определенных групп товара, тем самым выдавливая участников ВЭД, прибегающих к «серым схемам». Ведь если стоимость риска дойдет до цены закупки товара, им придется ввозить товар легально и выходить из «серых схем». Некоторые риски и КП значительно завышены, что подтверждается объёмами рынка реализации товаров конечному потребителю — даже с учетом оптовых продаж — их тоже надо пересматривать, но в сторону уменьшения. А ещё — разработать жёсткие меры по применению «рисков» к фирмам-однодневкам и фирмам, ввозящим товары к нам через оффшорные контракты со складов из транзитных стран. Пусть даже вплоть до стопроцентной выгрузки на склады временного хранения (СВХ) и проведения досмотра сотрудниками таможни и функциональных отделов контроля таможенной стоимости (ОКТС), отделов применения системы управления рисками (ОПСУР), отделов товарной номенклатуры и происхождения товаров таможни (ОТНиПТ) — при условии конкретных сжатых сроков проведения таких досмотров и персональной ответственности сотрудников, их проводящих. Надо выбивать экономическую базу из-под «серых брокеров» и участников ВЭД, ищущих «минимизацию платежей».
Сама идея минимизации таможенных нарушений через систему СУР (т.е. систему управления рисками) правильна, но в российской таможне в её основу заложены ошибочные методики и инструменты, оторванные от единой системы государственного управления и оторванные от наших зарубежных партнеров. Существующая система скорее не управляет рисками, а умножает их, поскольку отсутствие четкой разработанной основы приводит к неэффективности самого анализа и выявления рисков. Плюс к тому — ряд мер по ценовым рискам уже не соответствуют технологии таможенного оформления и новому Таможенному кодексу Таможенного союза (ТК ТС).
«Битва» за таможенные платежи с помощью рисков ни к чему не приводит: 90 процентов дел по корректировке таможенной стоимости (КТС) таможенные органы проигрывают в судах. Столь же огромен процент проигранных таможенными органами дел по классификационным решениям. А суммы «корректировок», «обеспечений», которые уже перечислили в бюджет, будут возвращены с возмещениями убытков, с судебными издержками и прочими расходами по решению судов. Они возвращаются — через какое-то время, порой весьма значительное. Это крайне обременительно для бизнеса. О каком экономическом прорыве России может идти речь в этих условиях?
— ФТС, подводя итоги за 2011 год, доложила, что среднедневные поступления на таможне составляли 24,3 млрд. рублей… Как-то не вяжется с вашими словами, что «бюджет теряет!»…
— Мне известны эти цифры. При росте импорта на 33,4%, платежей поступило на 21,98% больше, чем годом раньше, а при росте экспорта на 30%, платежей поступило на 47,93% больше, чем за год до того. Есть там, с моей точки зрения, и довольно странные данные: например, при преобладание экспорта над импортом, утверждение, что доля деклараций со сроком выпуска 1 день достигла 99,8 % (при том, что время оформления экспорта — 4 часа, а сроки оформления на МАПП — 18 минут и не приводятся цифры сроков оформления в портах прибытия на территорию РФ а это очень значительный объем поступления товара). У меня, честно говоря, эти итоги вызывают сомнение, хотя я не сомневаюсь, что в 2012 году объёмы пополнения бюджета и план собираемости бюджетных поступлений у ФТС будут еще больше, но какой ценой он пополняется! Работа ФТС по собираемости платежей в бюджет напоминает мне действия неуправляемой машины: кто не успел отскочить — на того и наехала. Да, ФТС в 2010 и 2011 году обеспечила поступление в доход федерального бюджета свыше 50% и этим гордится. А гордиться, собственно говоря, нечем — за два года в некоторых приграничных регионах фактически развалена инфраструктура СВХ, произошел банальный передел в пользу «околоэфтээсных» коммерческих структур, сам институт таможенных представителей трещит по швам — честным таможенные представители низведены до уровня «серых брокеров»: они не имеют никаких преимуществ при подаче декларации за печатью представителя. Кроме того, резко упал профессионализм руководящего состава таможенных органов. Единственно, чем может действительно гордиться ФТС — внедрением IT-технологий оформления и открытием Центров электронного декларирования (ЦЭД) и высоким профессионализмом рядового состава выпускающих инспекторов, на которых и держится все оформление.
А что касается поступлений в бюджет, то, как ни парадоксально, в ряде случаев они идут за счет уклонения от уплаты платежей а не за счет таможенного администрирования.
Да и такие объёмы — больше половины — больше свидетельствуют не о хорошей работе таможенников, а об огромных проблемах в экономике: она держится за счёт высокой стоимости энергоносителей — импортозамещения же не происходит. Правда за такой процент поступлений в бюджет ФТС уже давно получило необоснованную индульгенцию, и на нарушения самого ФТС, по-моему, смотрят сквозь пальцы.
Я считаю, что не должны те, кто является законопослушным участникам ВЭД кто импортирует товар по прямым контрактам, кто готов доказать и подтверждать документально стоимость товара и код ТНВЭД, кто платит все налоги, тратить на выпуск товара недели, неся значительные издержки, бегать, собирая необоснованно запрошенные документы, платить банкам, вносить обеспечения и годами судиться за его возвращение.
Тем более, что суды, которые уже давно вышли из под гипноза ФТС России, стоят на стороне законности и на страже интересов законопослушных участников ВЭД, когда выносят достаточно обоснованные решения в отношении таможенной стоимости и ее корректировки, класс-решений, необоснованных действий сотрудников таможенных органов. Таможенники же так до сих пор и не научились отличать законопослушных участников ВЭД от нарушителей — в судах их главный аргумент: «они хотят обмануть государство!». Они как будто не понимают, что единственный, кому не нужны таможенные нарушения — законопослушный участник ВЭД.
— Возможно, государство опасается, что при изменении системы стоимостных рисков и упрощении процедур таможенного оформления потеряет больше — в смысле поступлений в бюджет?
— Оно, простите за парадокс, уже теряет больше… Помимо уклонения от уплаты платежей государство теряет на неуплате налогов и выводе денег в офшоры. Распространенность серых схем, работающих через риски и КП огромна. А система выполнения плана в ФТС давно сравнялась, а в чём-то и превысила по абсурдности «палочную» систему правоохранительных органов, от которой полиция «отказывается» уже который год.
ФТС уже давно надо провести анализ причин основных направлений таможенных правонарушений по ряду групп товаров. И следом — выходить в правительство и комиссию Таможенного союза с предложениями об отмене комбинированных ставок таможенных пошлин на эти товарные группы и приведению ставок к экономически обоснованным — это даст реальный толчок многим для выхода из «серых схем». А уход от «серых схем», в конце концов, даст значительные поступления в госбюджет. Наглядный пример — экономический эффект при снижении пошлины на импорт мелованной бумаги и картона составил $26,4 млн., а при нулевой ставке экономический эффект и вовсе мог бы возрасти в 2012 году до $139,6 млн..
Возникает ощущение, что у таможенных органов нет четкого пути решения вопроса занижения таможенной стоимости за счет рисков и КП и уклонения от оплаты таможенных платежей через «серые схемы». Нарушители таможенного законодательства, серые брокеры, работающие через однодневки и ищущие «минимизацию» платежей, довольны существующим положением. А вот у законопослушных участников ВЭД системный конфликт с таможенными органами возникает периодически.
Как таможенный представитель может объяснить иностранному экспортеру, законопослушному участнику ВЭД, что его товар «попал в КП 2», и таможенный орган «выбрал квартальную квоту по тоннажу» на его товар? А ведь нужно ещё объяснить, что такое КП 2, родившийся в недрах ФТС, и что такое письма ФТС №01-11/32826 и № 01-11/48286… Ведь именно благодаря этому КП 2 теперь его товар должен стоять на складе до начала нового квартала — либо он должен внести на четыре месяца обеспечения. Как им это объяснить, если они старались соблюдать законы Таможенного союза, собирая в ТПП своих стран документы для подтверждения стоимости, с пониманием относились к нашим законам и правилами? Кто будет нести ответственность за сбои логистических поставок, простои, срывы контрактных обязательств, за необоснованное обеспечения замораживание финансов и вывод их из оборота компаний?
— «Таможню нельзя назвать угрозой для инвестиционного климата, но и реальным помощником она не стала»,— сказал на том же заседании комиссии по модернизации руководитель РАТЭК Александр Онищук…
— Как посмотреть. Президенту РАТЭК надо сказать огромное спасибо: он впервые на таком уровне хоть как-то озвучил хотя бы часть огромных проблем во взаимоотношениях бизнеса и ФТС. Возьмем, к примеру, модный термин «модернизация». Никакая «модернизация экономики» невозможна без переоснащения производства. В 30-х годах индустриализация в СССР начиналась с того, что в страну ввозились целые заводы. А сейчас по действующим правилам завезти многокомпонентную линию (по сути своей — тот же завод) без «решения по классификации» невозможно. Значит, нужно предварительное классификационное решение, или в профессиональном обиходе — класс-решение. Но получить класс-решение — это процесс бесконечный. Только на рассмотрение заявки органам ФТС отводится 90 дней. Однако при необходимости предоставления дополнительных документов срок может продляться. А это уже, на мой взгляд коррупциогенный фактор — возникает соблазн «мотивировать». Поэтому вокруг получения класс-решений во многих случаях сложилась коррупционная схема.
Есть, конечно, ещё один путь: ввозить многокомпонентное оборудование частями, но не на место установки, а на СВХ (склад временного хранения) — причём в пределах срока временного хранения. Тогда можно обойтись без класс-решения, но это приводит к огромным материальным издержкам. Чтобы их избежать, импортерам приходится снова идти на поклон к таможенным органам и открывать на месте установки линии временную зону таможенного контроля (ВЗТК). А это опять — «как договоришься».
Некоторые действующие законы и приказы в нынешнем виде без доработок я иначе, как угрозой бизнесу назвать не могу. Это и Таможенный кодекс Таможенного союза — статьи 69, 194, 196, 198, а также некоторые разделы глав 20 и 46, ст. 215 ФЗ № 311 и решение КТС ЕЭС №376 о проведении дополнительной проверки, и приказ ФТС № 272. Я надеюсь, что ряд этих документов просто подготовлен непрофессионалами, хотя в это как-то не очень верится.
— Президенту внесено предложение создать специальный экспертный орган для правильной классификации товаров, а также ввести ответственность за действия или бездействие таможенных органов, приводящих к убыткам предпринимателей. С вашей точки зрения, это действенная мера?
— Да, надо обязательно задействовать профессионалов. Моё мнение — в ФТС кадровый голод. Настоящих профессионалов ФТС в битве за передел сфер влияния и пополнение бюджета растеряла. Новые профи на ровном месте не рождаются, как ни лоббируй ту или иную кандидатуру. Они не видят ни себя, ни таможенные органы современными и развивающимися. У большинства ощущение, что их должности даны им на откуп. Под сокращение идут целые посты с личным составом, на котором и держится оформление товара. Обязательно надо вводить персональную ответственность за действия инспектора, приведшие к необоснованным убыткам при таможенном контроле. Не нужно бояться оспаривать действия таможни, идти в суды.
Диалог с бизнесом и таможенными представителями необходим. Необходимо развивать институт таможенных представителей: дать им значительные полномочия — вплоть до неприменения некоторых мер по минимизации рисков и внесения обеспечения для декларанта при подаче декларации за печатью представителя. Надо проработать механизм использования представителями своих сумм внесённых обеспечений в ФТС РФ при выставлении таможенными органами обеспечений к их клиентам. Таможенным представителям надо объединиться и создать саморегулируемую общероссийскую организацию — для отстаивания своих интересов и интересов своих клиентов перед таможенными органами. Необходимо изменить систему принятия решений по таможенной стоимости и систему проверки, приводя ее к международным правилам. Надо активно развивать постаудит, снимая нагрузки по доказательствам с участников ВЭД и перенося ее на таможенные органы, разработать внятную и предсказуемую СУР, развивать электронный документооборот ФТС с другими государственными органами, чтобы искоренить унизительную процедуру «прописки» участника ВЭД, развивать удаленный выпуск, увеличивая полномочия ЦЭД, развивать пропускную способность МАППов за счет переноса основных форм таможенного контроля в места доставки товаров. Не дробить посты на всевозможные ОТиТК а наоборот — укрупнять посты и переводить их на круглосуточную работу, развивать таможенные склады в приграничной территории (снижая риски нарушений в сегменте «сборных грузов»), инфраструктуру СВХ, создавая крупные мощные ТЛТ с пропускной способностью до 400 машин в сутки.
При нынешней системе таможенного администрирования мы занимаем по уровню развития таможенных процедур 115-е место из 155-и в рейтинге LPI (показатель эффективности логистики — Logistics Performance Indicators). Для сравнения, партнёр России по Таможенному союзу — Казахстан находится в верхней половине рейтинга, на 62-й позиции.
P.S. Пример работы ФТС. В феврале таможенная служба вдруг пересмотрела подход к классификации планшетников Apple: гаджеты снова признаются компьютерами, а не GPS-навигаторами, как считали чиновники с осени 2011 года. До сих пор iPad2 облагались пятипроцентной импортной пошлиной. Наибольший интерес представляло уточнение о том, что данный документ санкционировал беспошлинный ввоз планшетов, изготовленных в Apple Inc. (США), поставляемых как «портативные электронно-вычислительные машины планшетного типа». Сначала этой конкретикой заинтересовались простые пользователи, а через некоторое время — Федеральная Антимонопольная служба (ФАС). Причина проста: все остальные производители планшетов оказались в не самом лучшем положении.
ФАС направила письмо руководству таможни, в котором содержится просьба об уточнении перечня товаров, имеющих отношение к кодировке ТН ВЭД Таможенного союза 8471 (вычислительные машины и их блоки) с последующим внесением в него планшетов без указания производителя и бренда. В письме указано, что решение Таможенной службы в подобном виде предоставляет Apple преимущества перед другими производителями, что является прямым нарушением антимонопольного законодательства.
