REGTime начинает новый проект — «Другое море».
Ассоциация со словом «море» у нашего человека только одна: южный пляж, солнце печёт, зона прибоя переполнена купающимися, в номере ждёт холодное пиво. В советские времена стремились на Чёрное море, в постсоветские — на Красное, сейчас — снова на Чёрное. На дворе, по идее, бархатный сезон, и мы призываем вспомнить, что в России есть «ещё одно» море — не такое жаркое и не такое суетное. Другое.
На Запад!
Традиционный туристический поток — на юг: «В плацкарте у туалета… я еду на юг России…». И цены на черноморских курортах послушно взлетают в июне на 40% (а в бархатный сезон — ещё процентов на 20-30). Из брянского аэропорта срочно организуются рейсы в Симферополь, Анапу, Сочи, Геленджик, Краснодар… Четверть века без Советского Союза (да-да, в этом году как раз юбилеец) напрочь отбили память о другом море — неспешном, несуетном, рассудительном. Море, в котором, конечно же, можно и нужно купаться, плавать и нырять. Но лучше — жить рядом с ним, каждый день выходить к нему, гулять по променадам и уходить долгой дорогой в дюны. Это — Балтика.
Советские люди знали только один балтийский курорт — латвийскую Юрмалу. Продвинутые могли назвать ещё литовскую Палангу. Драгоценность под названием Калининградская область, Ostpreußen, доставшаяся нам после кровопролитных боёв Второй мировой, была надёжно укрыта от своего и чужого взора, переполненная войсками.
Но — tempora mutantur, et nos mutamur in illis, т.е. — времена меняются, и мы меняемся с ними. А потому — вперёд на крайний Запад России, в самые красивые в стране города, отобранные у немцев, ходить по улицам, мощёным брусчаткой, запросто пить кислые воды, излечивавшие королевских особ, танцевать вместе с лесом, уходить в дюны, развеиваться там по ветру и совсем пропадать под шум балтийского прибоя.
Нам не на юг. Нам в самолёт — и на Запад! Go West! Направление туда, в отличие от переполненного Юга, одно — на Калининград.
Mit dem Zug
…Конечно, попасть в бывший Кёнигсберг, а ныне — Калининград, можно и по земле — поездом, из Брянска без пересадок, получив вместе с билетом транзитную литовскую визу и четыре раза за ночь оказавшись разбуженным пограничниками и таможенниками трёх стран. Прибытие на Южный вокзал — само по себе отличное приключение (хотя и утомительное). Но тут каждый волен выбирать.
А вот в первый город, который настоятельно рекомендуется всем и каждому — Зеленоградск (в немецкой транскрипции — Kranz) — не просто желательно, а обязательно въезжать по железной дороге. Автобусом — не то. Трасса А-217 «Приморское кольцо», построенная в 2000-е — классический современный Autobahn. Eins, zwei — и ты на месте. Еisenbahn — совсем не то. Nimmst mit dem Zug (т.е. садишься на поезд), скажем, на кёнигсбергском Северном вокзале — вполне современный электропоезд выскакивает к перрону из туннеля XIX века постройки — и через полчаса прибываешь…
…Поезд останавливается буквально в нескольких метрах от здания вокзала. Лучше всего эту конечную станцию назвал неизвестный мальчик, пискнувший над ухом: «Ой, смотри, платформа девять и три четверти!!!» (привет английскому Гарри Поттеру).
Железнодорожный вокзал Кранца был открыт вместе с железной дорогой в 1885 году. Здание вокзала почти не изменилось — прямиком из XXI века прибываем в век XIX и остаёмся в нём.
Katzen-Stadt
С вокзала в гостиницу (любую) надо идти пешком. Вертеть головой, пытаться отличить новостройки от немецких построек, гадать, какой черепицей крыта очередная крыша — настоящей немецкой или сделанной «под настоящую» («Ну ничем же не отличается — смотри, какая старая!!!»). И на каждом шагу буквально натыкаться на представителей семейства кошачьих…
Зеленоградск — натурально Katzen-Stadt. Они здесь везде — ходят по улицам, сидят у магазинов, гоняют собак (Natürlich!!!) на Курортном проспекте, спят на солнышке, когда солнечно, сидят под навесами, когда идёт дождь.
Коты — символ этого города и хранители его души. После войны, в 1947-1948 году производилась массовая и планомерная депортация немецкого населения с территорий бывшей Восточной Пруссии. А коты, особенно дворовые, остались — и местные пушистые братья наши меньшие есть прямые потомки тех самых прусских котов. И кто знает, может они еще помнят немецкий, по крайней мере, на генетическом уровне. Во всяком случае, на «кис-кис» не очень отзываются — зато явно оглядываются на «Komm her!» (иди сюда). Надо попробовать по-немецкокошачьи: «биз-биз-биз» или «митц-митц»…
Люди прекрасно чувствуют, кто в городе главный — а потому в бывшей водонапорной башне разместился арт-музей Murarium со своей самой большой в России кошачьей коллекцией (более чем 4000 экспонатов).
В городском парке (который, кстати, в довоенном Кранце назывался Плантаже) к услугам детей всех возрастов — от года до 70 лет — детская площадка «Кошкин дом» с деревянными скульптурами мульткотов всех времён и народов, а на пересечении Курортного проспекта и улицы Пограничной открыт новый памятник зеленоградским котам — прообразом скульптуры служил кот а’Мурр, «мудррейший и очаррровательный» потомок известного кёнигсбергского кота Мурра, поведавшего миру о своих «житейских воззрениях» через гениального уроженца Кёнигсберга Эрнста Теодора Амадея Гофмана.
Уйти-растаять-раствориться
Мы знаем — если поехал на Балтику, будь добр, побывай на Куршской косе. «Куршская коса — это уникальное природное явление. Сюда надо ехать, чтобы…», — и далее перечисление обязательных остановок в путеводителях. Поэтому один день обязательно надо выделить на тщательный осмотр Косы (в Литве она зовётся Неринга).
Живущему у моря в Зеленоградске не надо выделять целый день на Косу. Она здесь просто начинается. Идёшь по променаду, проходишь мимо последних ресторанов, спрыгиваешь на песок — и ты на Косе. Куршской косе, она же — Kurische Nehrung. Willkommen!
Поскольку всё придумано до нас, то невозможно удержаться от длинной цитаты, которая будет крутиться у вас в голове по мере того, как вы будете уходить по кромке прибоя от променада всё дальше… дальше… и дальше: «Есть на земле такие целительные места, где кажется, будто все поправимо. Вообще все! А иногда не просто кажется, а действительно выправляется, стоит пробыть там подольше. Но эта коса – единственное известное мне место, где сразу становится не важно, поправимо что-то там или нет. Потому что оно – не в счёт. Ничто не в счёт в тот момент, когда попадаешь сюда и обнаруживаешь, что ты наконец-то есть. И конечно, сразу встаёт вопрос, кто был на твоём месте прежде. Да и был ли хоть кто-то? Ох, не факт. Который раз приезжаю сюда, и всегда удивляюсь заново: надо же, я все-таки есть! И понимаю, как устал от небытия, которое только что, буквально полчаса назад казалось моей жизнью. Удавшейся во всех отношениях, смех в зале».
И ты идёшь по кромке прибоя, ищешь выброшенные морем кусочки янтаря (они, естественно, здесь есть!), пьешь взятую с собой воду, смешанную с ветром, и завидуешь птицам, которые планируют в воздушных потоках. А ветер поднимает песок, который следует потом за тобой повсюду. Поэтому побывавшего на Косе, как бы далеко он ни уехал, всегда можно опознать по тонкой струйке песка, высыпающегося из его рукава…
Курорт вокруг трактира
И вот только после этого имеет смысл гулять по городу. Смотреть на него глазами, промытыми балтийской водой, видеть невидимое и понимать, что неправы были Карл Пятый и Михайло Ломоносов — немецким языком не токмо с неприятелем говорить прилично.
Этот город родился в далёкие ранние средние века, когда рыцари Тевтонского ордена проложили путь на Куршскую косу, покоряя пруссов. В конце XIII века у основания косы был построен трактир, носивший название Крантакруг (от прусского «крантас» — береговой склон, обрыв, а слово Krug в немецком языке до сих пор обозначает «кабак»). Просуществовал этот трактир аж до начала XX века! Возле трактира сначала селились птицеловы, а потом и рыбаки. Крантакруг превратился в Kranz к XVII веку и до 1946 года названия не менял.
Была в Кранце замечательная традиция: камбалу коптили на сосновых шишках, золотистую и благоухающую продавали всюду на улицах и площадях города. Каждый отдыхающий считал своим долгом отведать фирменное блюдо под названием «Камбала Кранца».
А отдыхающие появились здесь в начале XIX века. Обследовавшие балтийское побережье по приказу прусского короля Фридриха Вильгельма III в поисках подходящего места для организации первого курорта врачи Восточно-Прусской санитарной коллегии остановили свой выбор именно на Кранце. В 1816 году здесь на пляже оборудуются две первых купальни — дамская и мужская. В тот год Кранц посетили первые 35 гостей. В 1817 году были открыты тёплые морские ванны, а в 1844 году была открыта грязелечебница — в качестве лечебной грязи используется уникальный по своему составу торф местных болот. И до сих пор отдыхающие свободно пьют «кислую воду» из бювета «Королева Луиза».
Тогда же Кранц получил статус королевского курорта. Он и сейчас вполне себе королевский — бальнеологический курорт федерального значения.
Здесь нет крутых спусков и подъёмов, местный воздух и местная минеральная вода настоятельно рекомендованы для страдающих заболеваниями сердца, органов дыхания и опорно-двигательного аппарата, морское дно у пляжей пологое, а загорать у моря можно даже в ветреный день, укрывшись в т.н. «сковородках» — уютных участках пляжа, окруженных дюнами и кустарниками, защищённых от ветра и открытых солнцу: песок здесь очень хорошо прогревается, и загорать можно уже с мая.
Ну и трактир никуда не делся. Вернее, множество современных трактиров — на любой вкус и кошелёк, на Променаде и в городе. Никуда не девалась и «Камбала Кранца».
Ангел-хранитель королевской крови
У Кранца есть свой ангел-хранитель. Он появился, когда город уже был в солидном даже по европейским понятиям возрасте — пятисот с лишним лет от роду. В 1807 году в городе, по дороге из Кенигсберга (Калининград) в Мемель (Клайпеда), остановилась супруга прусского короля Фридриха Вильгельма III Луиза Августа Вильгельмина Амалия, а проще – королева Луиза.
Родилась королева Луиза 10 марта в Ганновере. Рано лишившаяся матери, она была отдана на воспитание бабушке и фрейлинам. Фридрих Вильгельм, будучи еще наследным принцем, первый раз увидел её в начале 1793 года и полюбил без памяти. И не удивительно. Даже такой знаток женской красоты, как Наполеон, сказал королеве: «Я знал, что вы красивейшая из императриц. Но не знал, что вы красивейшая из женщин». Став в том же 1793 году королевой, она стала считать Пруссию своим домом.
Королева Луиза очень страдала, когда войска Наполеона вошли в Пруссию. Подписание Тильзитского мира 25 июня 1807 года, по которому Пруссия потеряла половину территории и была обложена контрибуцией в 100 миллионов франков, и полная безынициативность потерпевшего военную катастрофу мужа заставили Луизу взять инициативу в свои руки. Во время встреч с Наполеоном она пыталась убедить его заключить мир на более выгодных, льготных для ее страны условиях. Но Наполеон в первую очередь был политиком, а уже потом ценителем женской красоты, и все старания прекрасной королевы были безуспешны.
Несмотря на дипломатический проигрыш, Луиза обрела ореол «духовной покровительницы Пруссии» и оставалась ею до своей смерти в 1810 году. В связи с этим становится понятным особенное положение Кранца как курорта и его дальнейшее развитие после окончания войны с Наполеоном. Ведь он понравился самой «духовной покровительнице Пруссии»…
С тех пор дух королевы Луизы витает над городом, охраняя и оберегая его. Достаточно простого примера — Кранц нисколько не пострадал во время бомбёжек во время Второй мировой войны при том, что в апреле 1945 года на Куршской косе велись ожесточённые бои.
Дух прекрасной королевы Луизы, царящий в атмосфере города, заботится о гостях курорта. Кранц уже под именем Зеленоградск отличается своей атмосферой, спокойствием и чувством собственного достоинства. Это проявляется во всём — даже в торговле. Маленькие уютные магазинчики, внимательные и ненавязчивые продавцы, приятные интерьеры… Даже к размещению «обязательных» для курортов торговых рядов здесь подошли довольно деликатно, спрятав в отходящий от Курортного проспекта квартал.
Auf Wiedersehen!
И как же здорово отсюда уезжать! Даже вроде бы практически навсегда, в аэропорт или в Калининград, на Южный вокзал, чтобы лететь/ехать домой. Ведь эти маленькие по нашим суровым брянским меркам расстояния приучили тебя за короткое время к тому, что ты уходишь отсюда ненадолго — смотаться в соседний город на пару-тройку часов и быстро вернуться, пусть и последним автобусом. Это же так просто и дёшево.
И ты возвращаешься. Потому что куршский ветер уже пропитал твою кровь. И он хочет не к тебе домой, а к себе, в дюны. А уж если он чего-нибудь хочет, непременно устроит по-своему.
Поэтому западный ветер будет приносить для тебя в Брянск запах моря — море (в особенности не южное) пахнет где хочет, плевать оно хотело на географию. И в этот же момент ты обнаружишь в кармане джинсов щепотку морского песка. Высыплешь на дорогу или в траву — песок и мелкие камешки тоже любят путешествовать…
Фото: архив редакции REGTime
Цитата: Макс Фрай «Если долго сидеть на берегу реки»
