Историк Екатерина Деревянко, сотрудница Брянского госархива, оказалась на грани увольнения из-за того, что чиновникам не понравилась «непатриотичная» научная статья о пособниках немецких оккупантов. Претензии предъявили несмотря на то, что работа основана на исторических документах. Деревянко упрекают в том, что она пишет об антигероях вместо того, чтобы заниматься, к примеру, знаменитыми брянскими партизанами. Коллеги-ученые вступились за Екатерину и её право заниматься историей. В интервью «Ленте.ру» историк-архивист рассказала о сути претензий, о других пострадавших ученых и о проблеме освещения подобных тем.
— Расскажите, что, собственно, произошло с вашей статьей.
— В 2016 году была опубликована научная статья о Локотском округе за подписью историка Екатерины Деревянко, а не работника Госархива. Это ключевой момент.
В нынешнем году в архив пришел запрос от Музея Победы [на Поклонной горе в Москве]. Они постоянно меняют экспозицию и попросили пополнить её какими-то новыми документами. В качестве иных материалов я предложила свою статью — уже как работник госархива. Все материалы прошли рецензирование. Этим занимается департамент культуры, которому мы подчиняемся. Они могли бы завернуть мою статью, сказать, что она не в контексте, что она не подходит. Но её пропустили свободно, и она пошла в музей с визой департамента культуры.
— И вдруг возникли претензии. У кого?
— Я точно не знаю. Через директора госархива я узнала, что есть некий академик, который написал разгромное письмо по поводу моей статьи. Мол, чуть ли не я сама — коллаборант. Ещё мне передали претензию, что я пишу об антигероях вместо того, чтобы писать о героях.
Но это всё на словах. Мне никто этого письма от академика не показал и его имени не назвал. Было бы интересно поговорить с ним, понять, в чем конкретно заключаются его претензии, подискутировать в переписке. Ведь так принято в научной среде уже многие века.
Из статьи Екатерины Деревянко: «Усилиями отдела агитации и пропаганды, возглавляемым С.В. Мосиным, в районе создали широкую сеть культурно-просветительных учреждений. Так, 15 ноября 1942 года состоялось открытие городского художественного драматического театра им. К.П. Воскобойника. Насколько он был популярен, говорят кассовые сборы: 1 августа 1943 года состоялась постановка пьесы «Гроза», которую посетило 300 человек. (ЦДНИБО 12: 8) Театры, сельские клубы, кружки самодеятельности были открыты и в других населённых пунктах округа».
— Как вы сами относитесь к этой своей статье? Хотите за неё биться?
— Я не считаю изложенное в ней истиной в последней инстанции. К статье можно придраться. Можно поднять вопрос о том, почему я не включила вот это и это. Готова доработать материал, если получу к тому разумные доводы. Но никакой конкретики нет. У меня даже есть мнение, что никакого письма от академика нет, а просто кто-то из областной администрации на меня ополчился.
— Давайте попробуем разобраться в сути претензий. Вы и правда пытались оправдать коллаборантов? В статье есть данные об экономических и культурных успехах администрации времен оккупации. Как это понимать?
— Статья написана на основании документов Локотского самоуправления, в которых сами коллаборационисты описывали свою деятельность. Конечно, в этих текстах не могло быть самобичевания, самокритики. Они же писали о себе. Моя роль в том, что я эти документы ввожу в научный оборот, но я ни в коем случае не поддерживаю изложенные там идеи.
Да, Локотской округ был одним из самых больших административных образований коллаборантов. Там проживало около полумиллиона человек — по существу, это предатели. И я задаюсь вопросом: как это произошло? Где корень зла?
А моя статья — это лишь один из элементов огромной мозаики, который открывает взгляд на происходившее по ту сторону фронта. Конечно, этот элемент необходимо правильно разместить в общей картине. Этим может заняться кто угодно, ведь статья в открытом доступе. Она сугубо научная. Я в статье не пытаюсь проводить параллелей, где было лучше, а где хуже. Не пытаюсь обелить коллаборантов. Просто размышляю над причинами.
Эти люди — предатели и убийцы. Это люди, которые поддержали оккупантов. Они не только экономическую и культурную жизнь восстанавливали в округе, а проводили в жизнь репрессивную политику. Об этом также есть документы. Если мы в них заглянем, то увидим, что только в поселке Брасово сожжено и расстреляно почти шесть тысяч человек. Как же нам относиться к коллаборантам? Вариантов нет.
Из статьи Екатерины Деревянко: «Локотская республика — пример эксперимента немецкого командования по созданию автономного округа самоуправления со своей вертикалью власти, партией, идеологией, хозяйственной структурой, оказавшегося жизнеспособным формированием и просуществовавшего более двух лет».
— Но вас все равно попросили уволиться?
— Сначала мне сказали, что необходимо переписать статью. Потребовали добавить туда акты ЧГК (Чрезвычайной государственной комиссии), чтобы мы могли аргументированно сказать начальству, что не поддерживаем предателей. Я согласилась, статью переписала. Но чиновники на этом не успокоились. Департамент потребовал меня наказать, а именно — перевести из Госархива в ЦДНИБО (Центр документации новейшей истории Брянской области — прим. «Ленты.ру»), бывший партийный архив. Пусть, мол, она идёт туда и пишет о героях-партизанах.
Я уже была готова и на это согласиться, но начальство и этим не удовлетворилось. Решили от меня избавиться и тихонько уволить «по собственному желанию». Вот здесь я возмутилась, так как не считаю себя виноватой. Я занимаюсь наукой и имею право на мнение. У нас вообще-то свобода слова. И, опять же, я не настаивала на необходимости направить статью в музей. Департамент на стадии рецензирования мог её остановить, но не сделал этого. А зачем тогда нужен этот фильтр? Почему они не возьмут ответственность за поставленную подпись?
Неприятно, что этот скандал наложился на основную тему, которой я занимаюсь, — историю Холокоста. Наша область в этом плане впереди планеты всей. Мы открыли «Аллею праведников» на набережной в центре города, и выставка у нас была «Дорогами памяти» — единственная и уникальная для России после Центра толерантности. Выставка эта посвящена Холокосту и оккупационному режиму на Брянщине.
Теперь мы хотим открыть музей Холокоста. Я как раз над этим сейчас работаю. Другими словами, планов много, и получается, что всей этой моей деятельности перекрываются ходы.
Из статьи Екатерины Деревянко: «Благодаря усилиям по восстановлению экономики в округе возникла частная торговля, работали базары. Вначале торговля проходила в виде товарообмена, к концу 1942 года произошел переход к денежным отношениям. На территории Локотского округа имел хождение рубль. Таким образом, наличие трудовых ресурсов и их заинтересованность в результатах труда, а также усилия администрации по налаживанию экономики дали свои результаты. В отличие от других оккупированных районов здесь произошел запуск предприятий, удовлетворявших запросы не только немецкой армии, но и местного населения».
— Освещение Холокоста тоже вызывает неприязнь у чиновников?
— И Холокост, и коллаборация — это темы сложные для освещения, обсуждения и понимания. От исследователя они требуют профессионального подхода — без штампов, а от слушателей — некой подготовки, достижения определенного уровня восприятия.
Наши местные чиновники боятся этих тем и считают, что лучше их не трогать, не углубляться. Они хотят, чтобы мы занимались чем-то более известным, удобоваримым.
— А конфликты ученых с чиновниками у вас в Брянске раньше были?
— У нас было и такое, когда доставалось независимым историкам. Я говорю об Андрее Кукатове. Как-то он помогал немецкому ученому Штопперу, который работал у нас в архиве, а потом вернулся на родину и защитил там докторскую диссертацию. Труд Штоппера был впоследствии признан в России экстремистским материалом, а на Кукатова обрушились за то, что он привез из Германии снимки, сделанные немецким солдатом во время оккупации в Клинцах, у нас на Брянщине.
Понятно, что эти фотографии постановочные, и мы должны их рассматривать в соответствующим ракурсе. На них счастливые детские лица, танцы народного коллектива какого-то, и так далее. Однако они всё равно имеют для нас определенную ценность, даже в краеведческом плане.
А Кукатова после открытия выставки в областной библиотеке обвинили в оправдании оккупационного режима. Экспозиция была со скандалом сорвана.
— Давайте вернемся к коллаборантам. Каковы вообще были причины столь широкой поддержки оккупантов на Брянщине? Последствия Большого террора и коллективизации?
— Да, до революции эти территории — Локоть, Брасово — принадлежали лично великим князьям Романовым. Соответственно, царская фамилия пыталась внедрить здесь передовые методы экономики, техническое оснащение. Такое отношение сформировало класс крепких, зажиточных крестьян. Поэтому коллективизацию здесь восприняли очень болезненно. Раскулачено было каждое второе хозяйство. Кого-то осудил НКВД, кого-то лишили земли и выслали, кого-то лишили избирательных прав.
Об этих проблемах хорошо знали немцы, и когда они пришли сюда, то с целью получения поддержки населения предложили свою программу — возвращение частной собственности и так далее. Конечно, в основном это просто декларировалось — немцы не собирались давать местным жителям никаких реальных прав, но появились выборные должности старост. Предпринимались и другие попытки заигрывать с населением путём налаживания бытовой жизни. Всё это сопровождалось тотальной и продуманной до мелочей фашистской пропагандой. При этом, несмотря на все усилия оккупационных властей, в регионе существовала мощнейшее партизанское движение.
Об этом забывать нельзя. Об этом уже очень много написано, много сказано, но есть и свои сложности. Ведь были те, кто переходил с одной стороны на другую по нескольку раз. Были и такие, кто терроризировал местное население. Здесь тоже нельзя оперировать советскими штампами 50-х годов.
— Что вы уже сделали, чтобы себя защитить?
— Я рассказала о происходящем в соцсетях. Откликнулся наш местный телеканал «Городской», израильское телевидение ITON.TV, и завертелось обсуждение среди профессионалов, занимающихся исследованием темы коллаборационизма. Написаны письма в администрацию области, которые подкреплены рецензиями ученых-историков Дмитрия Жукова, Ивана Ковтуна, Григория Рейхмана. В них говорится, что можно обсуждать и дискутировать, но нельзя наказывать исследователя. Есть также открытое письмо на имя губернатора от Вячеслава Шатохина, который занимается изучением истории эвакуации евреев на территорию Средней Азии. Он юрист по образованию, работает в Америке.
Но я до сих пор не знаю, кто именно настаивает на моём увольнении, кому именно так сильно не понравилась моя статья.
— Коллеги вас поддерживают или, наоборот, сторонятся?
— У нас [в госархиве] всего несколько человек занимаются научной деятельностью. Они меня поддерживают. Другие погружены в работу технического характера и не в курсе происходящего. В Госархиве Брянской области я тружусь с 1999 года. У меня много друзей и хороших знакомых среди российских ученых и в международной среде, так как я постоянно участвую в семинарах, конференциях, стажировках, как у нас, так и за границей. Мне очень приятно, что пишут и незнакомые люди, высказывают добрые слова в мой адрес. Видимо, тоже сталкивались с непрофессиональным, некомпетентным отношением российских чиновников.
— Но ведь с вашей стороны были соблюдены все формальные процедуры. И как теперь быть другим учёным? С чисто бюрократической точки зрения — непонятно…
— Да, получается, что раз они в департаменте это пропустили — значит, проявили халатность? Читали они статью или нет — мне неизвестно. Впредь я не буду направлять свои материалы куда бы то ни было через Госархив. В этом была ошибка. Нужно действовать как индивидуальный исследователь, тогда спрос будет только лично с тебя.
— Почему вы, имея знакомства в Москве и за границей, продолжаете жить и работать в Брянске? У вас высокая зарплата?
— Это мой родной архив, и я очень хорошо знаю состав хранящихся тут документов, что позволяет мне успешно заниматься интересующими меня и востребованными темами. Здесь живут люди, с которыми мне удается заниматься разными серьезными проектами. Зарплата у меня смешная, если честно, чтобы за нее как-то бороться. Я занимаюсь делом, которое люблю, и там, где мне хочется. Переезжать и увольняться я не собираюсь. Настроена на борьбу. Сейчас меня мотивирует желание отстоять свое право на дальнейшую исследовательскую деятельность.
— Вы не думаете, что из-за всей этой истории брянские чиновники будут видеть в вас скорее общественного деятеля, чем историка?
— Нет, я не хочу добиваться чьих-либо увольнений, наказаний для кого-то. Мне кажется, что чиновники задумаются и просто оставят меня в покое. В любом случае, мяч на их стороне.
